Те, кто пришел в НЛП в начале 90, хорошо помнят жесткую и неадекватную реакцию психологов-гуманистов даже не на содержание нейролингвистического программирования, а просто на название. Те, кто критиковал, не ходили на тренинги и не читали книги Бэндлера и Гриндера. Они домысливали то, что с их точки зрения, должно стоять за буквами и словами. И эти мысли им не нравилисьМыслевирус гневного осуждения («Я Пастернака не читал, но гневно его осуждаю») и чтения мыслей вырастал из ограниченных карт, социальных фобий и страхов.

Мы помним крестовые походы против НЛП, охоту на ведьм, явно проступавших сквозь аббревиатуру НЛП. Бесполезно было вступать в дискуссии, потому что этим людям недоступны были аргументы. Они находились в плену собственных мыслевирусов и, наверное, гордились собой и собственной правотой и гуманностью. Они видели в нас врагов, не задумываясь о том, что враги мы только на их карте.Которая, как подтвердили последующие годы всё-таки не территория.